Мишель Ловрик - Книга из человеческой кожи [HL]
Некоторые женщины-святые смешивали свою еду с пеплом или желчью, дабы избежать чувственного наслаждения. Другие, как, например, Анжела из Фолиньо или Каталина из Сьены, ели экскременты и гной, которые, по их уверениям, были им сладостны. Анжела пыталась есть гниющую плоть больного проказой, которая отвалилась в воде, когда она обмывала его (но поперхнулась и выплюнула ее). Катерина из Генуи похвалялась тем, что ела вшей, крупных, как жемчуг. Некоторые, подобно Терезе Авильской, намеренно вызывали у себя рвоту. Но, пожалуй, до крайности в вопросе ревностного голодания дошла лишь Вероника Джулиани. Если в трапезной перед ней вдруг неведомым образом появлялась тарелка с едой, сбрызнутая кошачьей рвотой, или смешанная с кусками тел крыс, или даже содержащая целую пиявку, тогда Вероника принималась с жадностью поглощать пищу. По приказу своего жестокого и склонного к излишествам духовника она слизывала паутину и пауков со стен своей кельи.
В своей диссертации на соискание степени доктора наук «Божий праздник и благочестивый пост: религиозная значимость пищи для женщины Средневековья» (1987) Катрин Байнум объясняет центральную роль пищи в жизни и религиозных обрядах. Тем не менее только и исключительно женщины уделяли значительную часть своего времени приготовлению пищи и всему, что с ней связано. Даже богатые женщины по крайней мере надзирали за процессом приготовления еды в собственном доме. А если им случалось забеременеть, то они в буквальном смысле превращались в пищу для детей, растущих и развивающихся внутри них. После родов они кормили детей грудью.
Если пища была уделом женщин, то при этом она оставалась единственной частью их жизни, над которой они имели полную власть. Как справедливо замечает Байнум, «…человек может отказаться или лишить себя только того, над чем он властен… И сбежать из-под опеки семьи, разрушить планы отца найти суженого или отказать мужу в сексуальных отношениях было для женщины намного труднее, чем перестать есть».
Строгое соблюдение религиозного поста обычно начиналось в период полового созревания (хотя некоторые женщины, такие, как Вероника Джулиани, отказывались от материнской груди в постные дни даже во младенчестве). В Средние века семьи начинали подыскивать женихов своим дочерям, едва тем исполнялось двенадцать-тринадцать лет. Некоторые из юных будущих святых прибегали к голоданию и другим калечащим методам как к средству превратить себя в неподходящий объект замужества. (Потому что те, кто изнурял себя голодом, не просто худели: у них, подобно сестре Лорете, появлялись неприятный запах изо рта и обрюзглость, волосы теряли блеск и упругость, кожа становилась сухой и покрывалась трещинами. Кроме того, у них прекращались месячные, и они более не могли зачать ребенка.) Другие настойчиво и старательно избегали любых контактов с мужчинами, иногда запираясь в ограниченном пространстве маленькой комнаты.
Тем не менее отказ от пробуждающейся сексуальности был не единственным побудительным мотивом для постниц. Равно как и голодание в зрелом возрасте невозможно ретроспективно объяснить фрейдистскими или постфрейдистскими теориями об анорексии: они были блестяще резюмированы Рудольфом М. Беллом в его выдающейся работе «Благочестивая анорексия» (1985) как «отказ от орального оплодотворения через посредство собирательного образа отцовского фаллоса».
На самом деле многие из этих девушек отказывались от семейной жизни как таковой, стремясь к полной самостоятельности и независимости, или же искали прибежища в монастырях, где родители или мужья уже не могли взвалить на них домашнюю работу. Жизнеописания некоторых женщин-святых свидетельствуют об их непримиримом конфликте с родителями и особенно с матерями. В случаях крайнего порядка соперничество матери и дочери окончательно прекращалось только после смерти последней и обретения ею святости.
У монахинь, обвенчавшихся с Господом, взаимоотношения с едой отличались от тех, что существовали у их сестер, вышедших замуж за обычных мужчин. Во-первых, соблюдение поста и потребление особой пищи являлись составной частью ритуалов и веры монахини. Центральная, символически подчеркнутая роль пищи, без сомнения, привлекала молодых девушек, для которых еда — либо отказ от нее — превратилось в нечто вроде навязчивой идеи. Некоторые религиозные женщины посвящали себя заботам о бедняках, взваливая на себя материнские обязанности по их кормлению. Кое-кому из женщин-святых даже приписывали повторение либо подражание совершенных Христом чудес по кормлению голодающих. При совершении подобных пасторских деяний они якобы демонстрировали неиссякаемую энергию. (Сестра Лорета, родившаяся в Куско, расположенном на большой высоте, самой природой была одарена сильным сердцем и большими легкими.) Тем не менее многие святые, занимавшиеся спасением своих ближних от голодной смерти, как это ни парадоксально, предпочитали морить себя голодом и лишать сна, зачастую жестокими и извращенными методами. Бенвенута Боджани, например, промывала глаза уксусом, чтобы заставить себя бодрствовать.
Учитывая, что исполненное внутренней драмы стремление изуродовать себя с помощью отказа от пищи практически иссякло к середине шестнадцатого века, рискну предположить, что во время, описываемое в романе, предрасположенность молоденьких девушек к созерцанию экстатических видений и навязчивому отправлению религиозных обрядов могло быть следствием эмоциональной незрелости, что фатальным образом сочеталось с духом соперничества, обусловленным выработкой феромонов.[186] И монастырь служил теплицей, где эти и им подобные чувства расцветали невозбранно.
Конечным результатом соблюдения строгого поста, внутри или вне монастырских стен, было то, что девушки стремительно теряли в весе и худели. Некоторые из них прибегали к дополнительным мерам в виде самоистязания или налагали на себя иные болезненные покаяния, такие, как, например, сон на кровати, застеленной ветками колючих растений. Причина и желаемый итог подобных мучений, по мнению соблюдающих строгий пост, состояли в том, чтобы соединиться с Господом, разделив его страдания. Но при этом имелся и еще один, причем более осязаемый результат. Подобные драматические самоистязания неизбежно привлекали внимание к страдалицам. Праведницы, превратившиеся в бесполые создания, худенькие и маленькие, да еще и собственноручно изуродованные, могли рассчитывать на почитание вследствие собственной набожности.
Не вызывает сомнений тот факт, что голодание и строгий пост, как раньше, так и теперь, привлекают внимание общественности. Лишенные влияния и власти мужчины тоже прибегают к голодовкам, дабы подчеркнуть собственную важность: члены ИРА и Ганди, например. Хотя в христианстве постам и голоданию более не придается божественный характер, они по-прежнему остаются способами привлечь к себе внимание — иногда осуждающее, иногда тайно восхищенное — для тех, кто их практикует. Сегодняшние манекенщицы с нулевым размером груди и актрисы вызывают нешуточный интерес своей способностью воздерживаться от еды. А авторы колонок светской хроники не забывают упомянуть, какая именно из тоненьких, как спички, старлеток гуляла на вечеринке до утра: очередной отголосок тех времен, когда святые сознательно лишали себя сна, но при этом развивали бурную деятельность.
В настоящее время существует много спекуляций о том, не страдали ли анорексией еще в те времена женщины-святые, придерживающиеся обетов целомудрия, самоистязания и строгого поста. Однако в Средние века женщины не испытывали культурного давления, побуждавшего их выглядеть худыми: крайняя истощенность не считалась признаком красоты. Диета как средство похудения и сбрасывания веса была и вовсе неизвестна. В те дни полные груди символизировали еду и кормление, тогда как сегодня в иконографии преобладает эротическая доминанта.
Невозможно провести действительные параллели между днем сегодняшним и временами, не знавшими анестезии любого рода, антисептики или контроля над рождаемостью. Современной женщине предлагаются продукты для похудения, подавления любой боли и предотвращения зачатия. Со всех сторон ее подталкивают к необходимости употреблять в пищу самые разнообразные «амбициозные» продукты, к числу которых (какая ирония, вдумайтесь!) относится оливковое масло первого отжима[187] и продукты органического происхождения, тогда как будущие святые вроде святой Каталины желали питаться только Христом, рассматривая его рану как грудь и пьянея в религиозном экстазе от его крови.
Разумеется, некоторые из женщин-святых демонстрировали симптомы того, что сегодня мы не задумываясь заклеймили бы как анорексию или булимию. Стоит отметить, что многие из тех, кто соблюдал строгий пост, относились к своему голоданию как к болезни — об этом писали биографы Колетты из Корби, Вальбурги, Джоан Постницы, Альпаис Кудотской и самой святой Каталины. Между благочестивым голоданием и современной анорексией наблюдается поверхностное сходство в том, что касается физических симптомов их проявления: бессонницы, опасно слабого пульса, неприятного запаха изо рта, головокружения, тактильной нечувствительности, эйфории и депрессии. Однако же, как поясняет Катрин Байнум, нельзя однозначно утверждать, что голодание по религиозным соображениям приводило к появлению симптомов, которые мы сегодня называем анорексическими, или что строгий пост — лишь результат физического заболевания или же физиологического состояния, приписываемых в настоящее время как симптомам, так и причине анорексии: ненависти к самому себе, гневу и мазохизму.
